Айбек Бегалин

ПЕКИНЕС СЕЧЖАЙ, МАЛЕНЬКИЙ БУДДА

Однажды самый величественный, мудрый и добрый из львиных
императорских собак – Сечжай – был объявлен перевоплотившимся
Буддой… Маленький Будда не тяготился столь великим вниманием,
принимая почести с достоинством и благодарностью. Он всегда
участвовал в многочисленных буддийских церемониях, празднествах и
обрядах, наслаждаясь общением с людьми. То были годы радости и
согласия в Поднебесной, времена процветания племени солнечных
пекинских собак!

«Сечжай» (Символ справедливости)

Фонарный свет.

Кристаллы снежные, искрясь, летают.

Гуляем. Я за пса в ответе.

Светает.

Папа Тим

Вдоль бесконечной Реки тянется полоса суши. Это – Остров Безвременья. Если я пройду по берегу назад или вперёд, то, вернувшись в реальность, окажусь в прошлом или в будущем. Чем ближе к центру полосы, тем быстрее течение времени вокруг. Если рискнуть и пройти вглубь Острова к скалам Оси, то можно почуять запах миллионолетий. Это воздух бессмертия, которым дышат боги. Я чую время. Если я хочу попасть в прошлое на тысячу лет назад, мне надо сделать несколько шагов к центру Острова и вернуться обратно. Для Безвременья нет расстояний. Я, бессмертный, могу вернуться в любое время в любую точку вселенной…

У меня золотистая шерсть до земли, пышный хвост хризантемой, плоская чёрная мордочка и глаза-омуты. Я – Сечжай, Маленький Будда, четырёхлетний пекинес. Меня назвали в честь моего великого предка. Как бы я хотел взглянуть на него! А дома меня зовут Лео, Леонардо да Винчи. Так звали художника-изобретателя. Папа Тим показывал мне его картины и рисунки. Со вторым тёзкой я бы тоже с удовольствием познакомился. Для пекинеса два имени – обычное дело. Например, моего отца зовут Император, а его домашняя кличка – Эмиль. Лео – тоже неплохо.

Пекинесы – гордый и могущественный народ. Раньше нас называли эльфами. Давным - давно наш маленький народец отправился на кораблях в далёкое путешествие. Эльфы плыли долго и причалили где-то на юге. Тысячелетия растаяли в Реке времени, мы превратились из эльфов в прекрасных пекинесов. Когда я был совсем маленьким, дядя рассказывал мне легенды о драконах, превратившихся в птиц. Мы, эльфы, можем продлевать мгновения. Всё вокруг может замереть по нашему желанию. Мне иногда снятся странные сны с необычными запахами, а после пробуждения мне кажется, что прошла целая вечность. После одного такого сна весь мир стал цветным. Пекинесы способны на многое.

Я люблю свою стаю – вожака маму Женю, папу Тимура, Полину и Назара. Хорошо, что наш вожак не уходит надолго из дома, как вожаки моих друзей. Мама Женя помогает папе Тиму. Папа Тим – художник. Он рисует в мастерской, читает и валяется на диване. Когда мама Женя гонит Тимура в мастерскую, он говорит, что вдохновляется. Папа Тим говорит, что мечтает выразить в картинах прекрасный блистающий мир. Полина ходит в гимназию, а Назар – в колледж.

Утром я поднимаю папу Тима раньше звонка будильника. Сначала я встаю папе Тиму на грудь своими мохнатыми лапами. Не забывайте, что я вешу четыре килограмма! Папа Тим делает вид, что ещё не проснулся, но я внимательно смотрю на него, пользуясь своими волшебными штучками. Ещё никто не выдерживал пристального эльфийского взгляда – ни гномы, ни гоблины, ни древние люди! Но папа Тим, наверное, из племени магов, потому что выдерживает, и только бормочет: «Лео, подожди немного… сейчас…». Тогда я начинаю дышать. Папа Тим вскакивает. «Гулять!» – магическое слово для всех собак! Папа Тим несёт меня до ближайшего дерева на руках и опускает на землю. Обшарив окрестности, обнюхав каждый кустик, я запоминаю, где растут волшебные травы, читаю собачьи новости и встречаюсь с друзьями. Зимой я с удовольствием скачу по сугробам.

После прогулки, позволив маме помыть мои лапы, я сплю. Папа Тим в это время растирается по системе Мюллера после холодного душа. После слов Тимура: «Женя, пошли завтракать!», я направляюсь на кухню, вытягиваю передние лапы и приседаю на задние. Потом я растягиваюсь на боку. «Какие у нас потягу-у-шеньки!» – говорит мама Женя, – «И ты тоже хочешь есть? Лео – хоро-о-ший мальчик!». Она меня гладит, тормошит, я падаю на спину и сдаюсь.

Мама Женя готовит мой завтрак и приглашает: «Лео! Кушать!» Я внимательно слушаю вожака, склонив набок голову. Среди собак самые привереды в еде – пекинесы и ретриверы. Нашему тонкому вкусу с трудом угождали китайские императоры. Я, как порядочный пекинес, даже если прошу со стола, обнюхиваю каждый кусочек. Мало ли что могут подсунуть! Выслушав маму Женю, я, выдержав паузу, неторопливо подхожу к миске и ем.
Иногда мне перепадает косточка с хрящиком. Тогда я забываю о китайских церемониях и озабоченно бегаю по всем комнатам с единственной целью – найти самое надёжное место. Хозяева посмеиваются и едва успевают подсаживать меня на диваны, кресла и кровати, а я с несчастным видом поскуливаю с костью в зубах и рою ямы на покрывалах. Наконец, обессиленный, я водружаю кость на подушку вожака. Уж здесь-то её никто не тронет! Я спрыгиваю с кровати и перевожу дух.

Весь день я хожу за мамой Женей, как хвостик. Если мама Женя уходит куда-нибудь, я устраиваюсь возле папы Тима. Он меня успокаивает и позволяет сидеть на компьютерном столе. Мне нравится нажимать на клавиши. Однажды, после чудесного сна, я почуял смысл чёрненьких знаков. Когда-то мы, эльфы, научили людей читать и писать. Но главное эльфийское волшебство – искусство плавания по Реке времени.

Мои родичи, с которыми я встречаюсь на прогулках, знают много эльфийских легенд об Оси жизни. Жизнь – чудо в Речном потоке, прерываемое до срока жестокостью, невежеством и беспечностью. Люди часто топят друг друга и себя. Я люблю рассказы о наших предках, о белом и чёрном пекинесах. Они поведали Лао Цзы, китайскому мудрецу, о Великом Пределе эльфов.

Вечером мы с вожаком идём гулять. Если я долго нюхаю траву, мама Женя говорит: «Лео, пойдём искать собачек?». Я настороже: «Где собачки?», оглядываюсь по сторонам и бегу, куда хочет мама Женя. Вернувшись с улицы, я весело приветствую стаю и требую, чтобы со мной поиграли.

Папа Тим не прочь побегать за мячиками со мной, он считает себя великим дрессировщиком. Он гордится тем, что научил меня подбегать к нему по команде: «Лео, ко мне!». Я спешу к нему, вспоминая о своей пушистой метёлке-игрушке. Папа Тим показывал мне её каждый раз, когда я делал вид, что не слышу. Я беспокоюсь, когда кто-нибудь трогает мои вещи.

Если папе Тиму некогда, я играю с детьми. Я хватаю львёнка в тельняшке или собачку Рэкса (они самые маленькие из моих игрушек) и крепко держу передними лапами. Когда дети пытаются отнять у меня игрушку, я рычу и отбегаю подальше с добычей в зубах. Выпустив несчастную жертву, я всматриваюсь в неё, слегка подталкивая лапой. Я хочу, чтобы игрушка ожила. Однажды она сама пошевелилась! Катаясь на спине перед пойманным зверьком, я чувствую себя могучим весёлым львом. В это время дети подкрадываются и спасают игрушку.

Я не люблю слово «дома». «Лео, дома!» – это значит, что уходят без меня. Если произносится это слово, я смиряюсь. Мама Женя и папа Тим чувствуют себя виноватыми, видя, что я не прощаюсь с ними. Мама Женя вздыхает, гладит меня и говорит: «Чапу жалко!». Это она вспоминает прощание с пекинесом из фильма «Москва слезам не верит». Они уходят, и начинается ожидание. Я беру одну из своих игрушек-собачек, утыкаюсь носом в неё, положив голову на лапы, и закрываю глаза. Лежу себе, как печальное диво лесное из сказки об аленьком цветочке. Говорят, что я похож на это чудо-юдо. Когда стая возвращается, я в таком диком восторге, что долго не могу успокоиться, здороваясь со всеми. Мама Женя говорит: «Мой ты, мой, чей же ещё?»

Но чаще добрые сердца мамы и папы не выдерживают, и мы вместе отправляемся в гости. Папа Тим достаёт одну из моих сумок, и я без лишних напоминаний устраиваюсь в ней.

Я – самый важный гость. Девочка Лина, с которой я дружу, узнав о предстоящем визите, первым делом спрашивает у родителей: «А Лео придёт?». Я сам слышал, как она по телефону гордо сказала своей подружке: «А ко мне в гости собака пришла!». В гостях я чаще всего не отказываюсь от пищи, которой могу пренебречь дома. Мне ведь интересно попробовать угощение, почувствовать себя настоящим гостем.
Все, кому не лень, меня тискают, признаются в любви, а я улыбаюсь и урчу. Но когда к нам кто-нибудь приходит, от моей снисходительности не остаётся и следа. Я должен хорошенько полаять на чужого, чтобы он понял, какая опасность грозит ему при шаге вправо или влево. Мама Женя хватает меня, поднимает на руки, а я кричу: «Пусти! Сейчас я его разорву!». Налаявшись вдоволь, я умолкаю и подхожу к гостю, позволяя себя погладить, нюхаю его ноги и наслаждаюсь принесёнными запахами улицы. А вечером я спрашиваю у всех присутствующих: «А не проводить ли нам дорогого товарища?». Как я счастлив, если мне удаётся ещё прогуляться!

Засыпая, я плыву по Реке…

Я обнаружил Остров зимней ночью, во время обычного купания в Реке времени. Я так взволновался, заметив полосу земли, тающую в бесконечности прошлого и будущего, что, растерявшись, забыл о концентрации в расслаблении и невольно вернулся в реальность. Немного успокоившись, я решил не спешить.

Следующей ночью я вновь погрузился в поток. Ощутив прохладные струи, я подгрёб лапами вправо, замедляя ход времени. Но острова всё нет. Что же я делал в прошлый раз? Время я приостановил. Что-то я вообразил тогда… Да! В прошлый раз, плывя по Реке, я почувствовал усталость и пожалел, что на время нельзя опереться, что оно – не твердое. Я подумал, что безбрежье – это бесконечность. Я стал воображать берег Реки, твёрдую поверхность, сушу. Так, надо сосредоточиться. Наконец-то! Из груди моей едва не вырвался победный лай: «Земля!» Извечный клич покорителей пространств! Но я сдержался, чтобы остаться в потоке. Ближе, ближе. Я почувствовал облегчение, ощутив песок под лапами. Взобравшись на пологий берег, я отряхнулся, расшвыривая длинной шерстью влагу мгновений во все стороны. В этот момент у меня промелькнула мысль: «А что общего у потока времени с настоящей водой? С моей роскошной шерстью меня бы приняли только в водолазы». Эта мысль развеселила меня, и я успокоился. Внимательно посмотрев на сверкающие радужными бликами кристаллические скалы, я не рискнул к ним приблизиться. Я глубоко вдохнул, и у меня закружилась голова. Когда сознание прояснилось, у меня вдруг необыкновенно обострилось зрение, как будто мои глаза промыли. Я почувствовал прилив энергии. «Надо бы обследовать Остров на обратном пути» – подумал я. Пробежав по берегу назад на шесть месяцев, я вновь погрузился в Реку. Отплыв от берега, я вышел из потока и очутился … на балконе летней ночью. Я снова в реальности, но кругом лето! У меня получилось! Мама Женя никак не соберётся застеклить балкон, а мне и так хорошо. Тёплый ветерок и звёздное небо! Упоение могуществом распирало меня. Мне припомнился сон о зимней прохладе, приснившийся летом… Насладившись опьяняющими запахами летней ночи, через два часа я вернулся на Остров и приблизился к сверкающим скалам. Воздух вокруг сгустился, двигаться стало трудно, сознание вдруг обострилось, и я погрузился в странное состояние невесомости. Я почувствовал проходящий сквозь меня поток и чуть не потерял сознание…

…Меня потрясло обрушившееся на меня Откровение Острова. Скальная гряда, протянувшаяся до горизонта, оказалась Осью жизни, моим входом в мировую стаю, которая состоит из душ каждого живого существа, как организм состоит из клеток. Каждый живой – есть частица мировой стаи, зла и добра этого мира. Сама основа жизни оказалась милосердной и жестокой одновременно, ставя законом единство жизни и смерти, борьбу всего живого за лучшую жизнь, за выживание. Мириады сражающихся за жизнь существ смотрели на меня в одном из видений Оси, как на картине папы Тима. Я видел гибель земной стаи.

Я в смятении лежал с открытыми глазами на своём излюбленном зимнем посту у двери, положив голову на мохнатые лапы. Чтобы изменить будущее, достаточно одного мгновения, необходимого для поворота. Каждое живое существо может ежесекундно менять жизнь мировой стаи. Я не хотел уходить, но я чуял свои следы в прошлом и другое будущее. Мама Женя и папа Тим! Полина и Назар! Вы не заметите моего отсутствия, потому что я обязательно вернусь. Я приду к вам в ту же ночь, из которой уйду.

Весь день прошёл, как во сне. Я просился к маме Жене на колени и лежал тихо-тихо, закрыв глаза, боясь пошевелиться и заплакать, чуя только прикосновения ласковых пальцев.

Я – Сечжай, Маленький Будда. Ночью я решился…

Айбек Бегалин «Башня Оберона» 2003г.180х120см, х.м.

© Айбек Бегалин, июнь 2004 г. Контакт: begleon@mail.ru. Редактура – Глеб Архангельский, info@improvement.ru
Статья написана специально для Improvement.ru.

Статья написана специально для Improvement.ru. Адрес документа на сайте: http://www.improvement.ru/zametki/pekines/

Допускается без дополнительного согласования с автором публикация в бесплатных интернет-изданиях, при сохранении целостности текста, включая настоящее уведомление, и работающих гиперссылок. Публикация в платных интернет-изданиях и бумажных СМИ требует согласования с автором.

Читайте также:

Самопрезентация автора
Айбек Бегалин Хроноигра «Свободная Либерталия»
Айбек Бегалин Корабль – Ставка Верховного Главнокомандующего

Узнать еще больше о тайм-менеджменте Вы сможете из книг Глеба Архангельского. Получить БЕСПЛАТНО!

		+7 (495) 162 58 90